Виктор, 55 - 26 января 2011 19:42

[B][SIZE=+1][COLOR=grey]Мальчики не плачут?[/COLOR][/SIZE][/B]

Можно ли быть мужественным, будучи чувствительным? Позволительно ли суровому отцу семейства уронить слезу умиления? Реально ли сочетать в себе тонкость душевной организации и силу духа?

Мир требует от мужчины быть резким. Дерзким. Сильным. Чтобы как за каменной стеной. И правда, кому спокойно за стеной из тонкой душевной организации или пушистого благоразумия? Первое столь тонко, что не выдержит и борзого взгляда - простого сигнала другого самца из породы тех, что нагло влезают перед нами на перекрестке с соседней полосы. А ведь реальный пацан закрыт для внешнего мира так же, как часовой у Вечного огня. Хочет ли часовой облегчиться, чешется ли у него нос? Или в последнем письме от любимой он прочел нечто, заставившее его всю ночь лежать, уткнувшись лицом в колючее одеяло? Этого не знает никто, и никому нет дела, ведь он - часовой, он - на посту. Мужчина тоже непроницаем, если, конечно, он сила, а не тряпка.

Что до стенки из пушистого материала, то в отличие от стены каменной, пух приятен тому, кто по ней бьет. Тому, кто за такой стеной прячется, нет защиты и спасения. И вообще, пушистые мужчины - до старости мальчики. Ну, вы знаете, про которых говорят «мальчик» и даже не хотят обидеть. Просто констатируют факт. Есть еще категория «милых мальчиков», это совсем труба. Приговор. Печать. «Ты такой милый, - шепчут им женщины. - Ты милый, но я тебя не люблю». Если бы милый мальчик был геем, куда ни шло. Для вменяемого гетеросексуала призыв женщины «просто будь моим другом» звучит как набат, как наказание. Ну и как повод подумать и поработать над собой.

Мир требует от мужчины быть резким. Держать эмоции при себе. В такой системе координат чувствительные парни не живут.

Их котировки стремятся к нулю. Все это, в общем, понятно. Но у меня есть два вопроса. До какой степени, как полагает мир, мужчина должен управлять эмоциями? И еще. Сдается мне, что держать в себе вредно. В этом я совершенно уверен, поэтому не спрашиваю, а утверждаю. А заодно расскажу вам историю. Она грустна, но поучительна. За полгода до смерти мой дед, уже безнадежно больной, стал терять разум. Измученный организм сломался, как старый патефон. Он путал слова, времена года, эпохи, политические позиции (жесткий коммунист, дед начал поддакивать ненавистному Ельцину). Кроме того, он начал третировать бабушку. Всегда сдержанный на чувства, дед высматривал ее у окна, когда бабушка долго не возвращалась из магазина. Устраивал сцены с допросами и пристрастием - где была, с кем встречалась? Как-то раз, беспомощно махая кулаками, набросился на врача-мужчину, предположив, что тот пытается «кадрить мою жену». Это было ужасно, невыносимо, нелепо, смешно и трогательно одновременно. А когда деда не стало, бабушка вдруг призналась, что эти полгода, несмотря на весь ад атмосферы безумия и угасания, чувствовала себя как в первые годы их брака. «Вася слишком много в себе держал, не тратил. Зря. На кого, как не на своих, тратиться-то»,- грустно сказала она. О, как она была права.

Это, знаете, напоминает мне Довлатова, у него, в «Записных книжках», по-моему, есть реплика про человека, «за напускной суровостью которого пряталась доброта» (точность цитаты не гарантирую). Зачем, резонно вопрошает Довлатов, зачем, если ты добрый, так упорно это скрывать? А затем. Добрый - значит, чувствительный. Чувствительный - равно мягкий. Мягкий - читай, слабый. Тот, кто засомневается там, где нужно ударить. Отойдет в сторону там, где нужно оттеснить, промолчит там, где надо выступить. И, может, даже заплачет во время просмотра «Марли и я».

Женщине это не нужно (хотя положа руку на сердце кто знает, что ей вообще нужно). Женщина простит мужчине слезы при виде новорожденного (собственного - это важно, не чужого) ребенка, а также на похоронах родителей и друзей. Ну и за компанию, в качестве бонуса, - во время оргазма и на футбольном матче. Как мы видим, речь идет о ключевых моментах человеческой жизни: жизнь, смерть, оргазм (футбол - тот же оргазм).

И не надо точить ножи, я никого не обвиняю в черствости. Речь, скорей, идет не о самой женщине, но о ее животных рефлексах. То есть умом барышня может допускать мужские слезы по любому поводу, но не поморщится лишь в вышеперечисленных ситуациях. Так ей наказали природа и вековые традиции. Мужчина - бесчувственный чурбан, и слава тебе господи. В том смысле, что ну а как по-другому? Женщина плачет, мужчина в лучшем случае играет желваками и хрустит пальцами, в худшем - зевает. И так всю дорогу. Гендерные, понимаешь, различия. Природа, чтоб ее. Правда, мужчины живут недолго, особенно в нашей неприветливой стране, но что поделать, жизнь такая. Слушайте, а может, все наоборот? Может, это жизнь такая, что мужчины очень напрягаются? Причем кроме собственно тех сфер, где им напрягаться положено - на работе, к примеру, - самцы убивают себя еще и по ерунде. Это я про необходимость быть пацаном. Играть желваками. Закуривать после секса (вредно, да еще как!). Держать все, абсолютно все держать в себе. Довести свою непроницаемость до уровня Стивена Сигала (была в свое время такая шутка-картинка в Интернете: десять одинаковых фото Сигала с ничего не значащим выражением лица и под каждой - обозначение эмоций: «злость», «радость», «удивление» и т.д.).

продолжение следует...

• 
• 
•